люди…на ладони Вселенной

Трагедия Крымска…в мирное время…ох, сколько в мирное время ВСЕГО…Начиная с уничтожения ЛИЧНОСТИ. НО ЭТО И ЕСТЬ — УНИЧТОЖЕНИЕ    Н А Р О Д А!!!

+++

Что смотреть на меня распятую?

СМЕРТЬ — не будет каждого пятого!..

СМЕРТЬ — обилие тусклого, узкого,

СЛОВО ПУШКАМ!..О мУзы, как

против этого можно ратовать:

ЖИЗНЬ — всегда! — на каждого пятого!……..

 

 

…Так я когда-то писала в детстве…

 

===

+++

ДОЧЕРИ. старшей.

 

Спи, уштопырик наш, спи,

скоро твой папа придёт:

через час…(через день…через год…)

спи и не бойся! ПИ-ПИ?

 

Что же случилось у нас?

Разве смогу рассказать?..

Просто тебе я — мать…

Спи…уже поздний час…

 

«Грязный…голодный…худой…

как я боюсь его, мама!..»

Спи, наша личная драма!..

Спи, любовный отстой…

 

Не был ВСЕГДА такой!

Мир покорять собирался!

В рюмке…в себе остался!..

МНЕ ЭТО СЧАСТЬЕ НА КОЙ?!..

 

«Если я первым умру…»…

— Доченька, страшно ЭТО:

песня, не певшись, спета!!!!

Не вспоминать: не к добру!

 

…Спи, уштопырик, мой свет…

больше уж он не придёт…

хоть на  час…уж который год…

убили…его больше нет.

========

Моего школьного друга и отца моей старшей дочери Владимира забили до смерти трезвым в мед.вытрезвителе, затем отправили в запаянном цинковом гробу родственникам. Ему было всего 30 лет. Да, выпивоха… да, цыганистый…да, художник..Да, яркий и талантливый..да, он просто просил вызвать к нему врача, ибо терял сознание от сильнейшей головной боли!..

http://pesnei.ru/category/pesni/dozhd-v-krasnoyarske/

ольга лукьянова (Иванцова):
12:21

Стихотворение тронуло до слез!!! Хороший был… — добрый и щедрый Вовка… мне его очень не хватает:  настоящий брат. А за Володей ездили мы все:  мама ,папа и я в Богучаны.И действительно привезли в цинковом гробу. Царствие ему небесное

+++

Зайди за мною…- тот, беспечно щедрый,

с лаской в самых дружеских глазах…

иль с сестрою…(залезаю в недры…)

брякни: «Дождь — как стрелки на  часах!..»

и болтай кудрями, раскрывая Блока… —

книжку, уцелевшую от дождя в тебе…

И не нравься маме. И потребуй сока.

И не значь ИНОГО в маминой судьбе…

 

Вот и я — в тельняшке…

ты кулон пристроил

безобидным жестом на моей груди…

мы — в одной упряжке — двое нас иль трое!…

Как хохочем…счастливы…дочка — впереди…

+++

Доченька, кудрявый папа твой…

Чужим приятно видеть кудри эти,

а я погладила головушку рукой…

и палец мой в кольцо попал как сети!

Я пальцем шевельну — ещё кольцо

наденется темнО и…- годовое!..

 

Музейной редкости гранёное лицо…

и лгать глаза не могут, что нас — двое!..

 

Но так: глаза в глаза …не проглядеть

и больше суток! Вот ДРУГИЕ ЛЮДИ

семейный взгляд наш рвут…я тоже сеть

колец пытаюсь рвать… — то скромность будит

мою суетность, с нею — боль отца…

 

…Есть ПАПА твой. Но нет ТОГО ЛИЦА.

*** Крик ***

 

Совсем недавно…- в двадцать два, наверно,

не ревновала – встречи с ним ждала,

на дочь смотрела с ласкою безмерной.

И дочь была смешна, легка, мала.

 

Не ревновал – не смел, я не просила,

любви хотела – не семейных уз,

все принимала, все мне было мило:

и труд – не в тягость, и позор – не груз…

 

А в доме, что напротив, — в магазине,

глупа до страсти и слепа как мир

его невеста в свадебной гордыне

твердила: «Кто она?! – А я – кассир!!!»

 

Давно в могиле он, а дочь – невеста.

По-прежнему я счастлива одна,

но вспоминаю, как мне было лестно

тот крик услышать: «Ты – моя жена!…»

старшая дочь Злата с со своим сыном Митей…