Мы с тобой в твоём Красноярске, в помещении редакции. Ты сидишь в кресле, перебрасываешься словами со всеми входящими, знакомишь нас,  а я…осваиваюсь…всё примечаю…

Вдруг вваливается шумная компания, одна из женщин с фамильярным окриком бухается к тебе на колени. Тебе неловко, «семафоришь» мне глазами: не принимай близко к сердцу. Я и не принимаю.

Однако, провожая меня в аэропорт, ты зачем-то говоришь:

-Такая у красноярских актёров манера общения, запанибратская.

Не отвечаю.

Ты ехидно интересуешься у меня:

-Всё ещё хочешь поступать в театральное?

-Театр велик. Как и мир. Всем хватит места.

 

В аэропорту исчезаешь на несколько минут, а потом провожаешь меня до трапа самолёта. Не поднимаю бровь изумлённо.

-Сможешь приехать ко мне в Шушенское? — улыбаешься ты.

-Как вести себя будешь — улыбаюсь и я.

-Буду тебя ждать! Удачи на экзаменах! — и целуешь мою руку.

*** Немота ***

Скорбь всех замученных во мне,

суть всех веков, времен, народов.

Как тяжко с ней наедине:

толпа счастливеньких уродов

меня пытает хвастовством –

сверхзлодеянием ничтожным!

Похвастать, что ли, колдовством? –

Но этим хвастать невозможно.

Зачем изобрели печать,

двояковыпуклую силу? –

Великим надобно молчать.

Они спасутся этим, милый?

Уходит поезд в темноту,

в нем есть места, мне – хоть любое!

Я принимаю немоту!

Давай – напополам с тобою?

*** 1991 год январь ***

Тоска такая – боже правый!..

Кто проклял? Тайный, — пощади :

так тяжки мне твои забавы,

такая боль в моей груди!..

не жди меня к себе, лукавый –

я не приемлю имена :

не до земной хулы и славы!

Я – вдохновению жена!

Дружочка светлый взгляд приснится, —

услада трепетного сна, —

ему мой поцелуй в ресницы!

Ах, весела я и грустна:

ничто мне помешать не может!

Воображенья путь ночной

не пресеки, мой правый боже!

Не умоли, любимый мой.

«…Эвридика, Эв-ри-ди-ка…» —

песня мучает, томит любимый голос,

не могу заснуть – проснусь от крика:

«Сжалься, Господи, я с ней боролась!»

Почитайте мне – прошу вас! – сонник,

может быть, утешусь толкованьем?

Но горит свеча! Ее – на подоконник:

знай, я занимаюсь ожиданьем!..

 

«…Эвридика, Эв-ри-ди-ка…»

Сжалься, Господи, и награди всех раем –

всех, мой бог, от мала до велика!

— Видишь: я от песни умираю.

 

Уняв на сердце боль, исчезнуть, раствориться
Роман Солнцев

Уняв на сердце боль, исчезнуть, раствориться
в покое сладостном средь клевера и пчел…
Увидев, как висит недвижно в небе птица, –
улечься в тень ее, как будто в дом зашел…
И молнию поймав над речкою, согреться…
и льдом со лба стереть всех горестей следы…
Все можно. Только лоб железным стал, а сердце –
кочует там, где ты…

2001
http://ruspoeti.ru/aut/solntsev/18421/

Что ты хочешь найти? – Я не знаю
Роман Солнцев

– Что ты хочешь найти? – Я не знаю…

Все тетрадочки перебрала,
перемерила платья, вздыхая,
смотрит в розовый лес из угла.

– Что ты хочешь увидеть?.. – Не слышит.
Лес морозный царит на заре,
словно печь раскаленная пышет,
но войди – зябко там в декабре…

– Что ты хочешь увидеть? – Не знаю.
Эти птицы – они снегири?
– Воробьи. Просто стая седая
покраснела при свете зари.
Что ты хочешь? Что маешься нынче?..

Неужели опять, как всегда,
к нам явилась в туманном обличье,
ищет точного слова беда?..

1989
http://ruspoeti.ru/aut/solntsev/18222/

Я б на месте твоем!.. – молвил круто
Роман Солнцев

– Я б на месте твоем!.. – молвил круто.
– Ну, а я бы на месте твоем!..

Так и ходим, глядим друг на друга
и судьбой не своею живем.

1987
http://ruspoeti.ru/aut/solntsev/18180/

Я до самой смерти тебя завоевываю
Роман Солнцев

Я до самой смерти тебя завоевываю,
словно волк, завывая.
Снег тебя обмотал, окружил заволокою –
где ты там, моя золотая?
Может, лишь на краю этой бешеной сумети
позакинувши очи,
«я твоя…» мне шепнешь… а вы, прочие, думайте,
можно ль проще.

1998
http://ruspoeti.ru/aut/solntsev/18327/